Мастерская кукол  - Элизабет МакНилл

– Ох уж эти гости!.. Можно подумать, им было мало свежих фруктов из теплицы да взбитых сливок, подавай им еще и марципаны! – пробормотал Сайлас, снова возвращаясь к своей фантазии. – И никто, никто не пожалел маленького милого щенка, который просто созорничал, – добавил он, представив себе, какое замечательное чучело может у него получиться. Ах, если бы только Гидеон мог видеть его сейчас, подумал Сайлас. Он был бы просто поражен тем мастерством, какого ему удалось добиться за прошедшие пятнадцать лет!.. Да что там, он бы просто лопнул от зависти!

Думать о том, насколько он превзошел этого шута горохового, было приятно, но Сайлас постарался отогнать от себя все мысли о Гидеоне. Наступал самый ответственный момент, однако эта часть работы нравилась ему больше всего. Перед ним лежал весьма многообещающий труп, и он должен был, так сказать, раскрыть его потенциал. Правда, не раз случалось и так, что ожидания Сайласа не оправдывались, но сейчас он был уверен, что ничего подобного не произойдет, – и упивался своей властью. Восторг, который он испытывал перед тем, как сделать первый надрез, до сих пор был таким же сильным, как и много лет назад, когда Сайлас нашел свой первый череп. «Идем со мной», – сказал он в тот день Флик, когда они после работы вместе вышли за ворота гончарной мастерской. И она не сказала «нет», вот только в конце концов Сайлас почему-то оказался за городом один.

Именно тогда, блуждая среди полей и перелесков, он наткнулся на разложившийся труп лисы. Зрелище было настолько отвратительное, что его едва не вырвало, но Сайлас только зажал ладонью рот и смотрел, смотрел до тех пор, пока не заметил, что уцелевшие обрывки лисьего меха были того же удивительного красно-золотого оттенка, что и волосы Флик. Это открытие заставило его позабыть об отвращении и о тяжелом трупном запахе. Словно зачарованный, Сайлас присел на корточки рядом с мертвым животным, пораженный совершенством и изяществом лисьего скелета. Изгиб позвоночника казался ему безупречным, каждая тонкая косточка выглядела как фрагмент изысканнейшей головоломки. Когда-то это существо было живым, подумал Сайлас, оно бегало, дышало и питалось, а теперь застряло на половине пути между красотой и кошмаром.

В задумчивости он коснулся кончиками пальцев белеющей лобной кости лисы, потом прижал руку к собственному лбу.

После этого Сайлас каждый день наведывался к трупу, следя за неторопливой, тщательной работой муравьев, червей и личинок, которые уничтожали шкуру и внутренности, пока среди травы не забелели голые кости. Это был медленный процесс; наблюдать за ним было все равно что смотреть, как распускается цветочный бутон, но терпения Сайласу было не занимать. Крое того, во время каждого визита к трупу он подмечал что-то новое: правильный геометрический рисунок реберной решетки, удивительную хрупкость бедренных костей, тонкие и извилистые, как драгоценное кружево, черепные швы. Не удержавшись, он щелкнул по кости ногтем, череп отозвался приглушенным звоном.

Когда последние ошметки мяса исчезли и череп как следует высох на солнце, Сайлас завернул его в тряпку, отнес домой и спрятал.

В то лето Сайлас много раз пускался в путешествия по окрестностям, где он надеялся найти новые экземпляры для своей коллекции. Он обливался потом от жары, кожу слоями покрывала дорожная пыль, но его усилия были вознаграждены. Вскоре у него было уже пятнадцать черепов. Он налаживал силки и даже сделал себе лук и стрелы, чтобы охотиться на обитателей лесов, полей и речных побережий. Старых, медлительных кроликов он ловил просто руками и душил, сжимая им пальцами горло. Это было просто. Сайлас бесшумно подкрадывался к ним, когда они паслись на травянистых откосах, а потом бросался вперед и хватал за шею. Первую минуту или две зверьки трепыхались у него в руках, били в воздухе лапами, и Сайлас сам невольно задерживал дыхание от восторга. И даже когда борьба прекращалась и кролик безвольно обвисал у него в руках, он на всякий случай продолжал еще некоторое время стискивать податливое серое горло зверька.

С черепами Сайлас обходился предельно аккуратно и бережно. Сначала он думал, что ему хватит пяти, десяти, максимум – дюжины черепов, но остановиться не мог. Каждый новый экземпляр приносил ему еще большее наслаждение, чем предыдущий, и Сайлас продолжал рыскать по полям и лесам в поисках добычи. Его коллекция росла, но, разумеется, тогда ему так и не удалось найти ничего подобного тому сокровищу, что лежало перед ним сейчас. Мохнатое существо, восемь ног которого придавали ему сходство с пауком, превосходило своей красотой и совершенством все, что он только мог вообразить в детстве, и Сайласу казалось, что ничего лучшего ему уже не сыскать.

Ну вот, на сегодня, пожалуй, достаточно, решил Сайлас, с наслаждением потягиваясь. Все, что мог, он уже сделал, к тому же чрезмерное утомление могло привести к ошибке и к порче великолепного экземпляра. Было, наверное, уже часов шесть или больше. Пора было отдохнуть. Зевая, Сайлас опустил освежеванный труп в жестяное ведро. Его предстояло долго варить на медленном огне, чтобы мясо отстало от костей, из которых он с помощью пассатижей, клея и тонкой как волосок проволоки соберет великолепный скелет.

Выбравшись из подвальной мастерской, Сайлас почти сразу поднялся в спальню в верхнем этаже. Он уже надевал ночную рубашку и колпак, когда его взгляд упал на полку рядом с кроватью, на которой выстроились в ряд больше десятка мышиных чучел. Каждая мышь была одета в крошечный костюмчик.

Сайлас взял в руки самую маленькую мышь с бурой шерсткой, погладил кончиком пальца ее шерстяную юбочку, шаль, которую сам связал из самой тонкой шерсти, крошечную фарфоровую тарелку, которую мышь держала в лапах. Наконец он поставил чучело обратно на полку и задул свечу.

Он уже начал засыпать, когда в дверь громко постучали. Сайлас накрыл голову подушкой.

Стук превратился в глухой грохот, похожий на раскаты далекого грома.

– Са-а-ай-ла-а-а-с!

Сайлас вздохнул. Что за люди пошли, никакого у них нет терпения! Слава богу, у него нет соседей, которых мог бы побеспокоить этот стук. Интересно, кого это принесло? Да что же они так колотят?! Или они не в состоянии прочитать надпись «Закрыто» на табличке, которую Сайлас повесил на дверь лавки?

– Ouvre la porte!7

Застонав, Сайлас сел на кровати, надел сюртук, натянул штаны, заново разжег лампу и начал медленно спускаться по узкой лестнице.

– Je veux ma colombe!8

– А-а, это вы, мистер Фрост, – произнес Сайлас, открывая дверь, за которой стоял высокий и гибкий молодой мужчина в забрызганной краской одежде. Капельки засохшей краски виднелись даже в его растрепанных вьющихся волосах, похожих на какой-то дикарский меховой убор. Названный мистер Фрост обладал недюжинным живописным талантом, а также был наделен соразмерными этому таланту самоуверенностью и непоколебимым сознанием своей правоты, и Сайлас нередко разрывался между презрением к молодому человеку и желанием ему угодить.